Электронный журнал Сибирский архив

УДК 93/94

Е. А. Игнатьева*

Начальный период работы двадцатипятитысячников в Сибири в оценке регионального Полпредства ОГПУ (февраль – апрель 1930 г.)

 

Новосибирский национальный исследовательский государственный университет,

РФ, 630090, г. Новосибирск, ул. Пирогова, д. 1

 

Аннотация: в публикуемых материалах отражена оценка региональным Полномочным Представительством ОГПУ начального периода деятельности

рабочих – двадцатипятитысячников, командированных Центром в Сибирь из

Ленинграда для осуществления «социалистических преобразований» деревни. Хотя кампания реализовывалась в рамках «шефства города над деревней», она выступала инструментом «перелома» в отношениях между индустриальным и аграрным мирами в СССР. По прибытии в Сибирь, ленинградских пролетариев ожидала развернувшаяся к тому времени в деревне социальная война. Двадцатипятитысячники оказались частным примером института уполномоченных в советской системе, являясь ее «расходным» и одновременно пополнявшимся и воспроизводившимся кадровым ресурсом.

Ключевые слова: СССР, «Великий перелом», индустриализация, коллективизация, социальная мобилизация, конфликты, Сибирь, Ленинград, деревня, двадцатипятитысячники.

 

 

E. A. Ignateva

The initial period of the activities of twenty-five-thousanders in the assessment of the Joint State Political Directorate in the Siberian region (February-April 1930)

 

Novosibirsk state university, NSU,

Russian Federation, 630090, Novosibirsk, Pirogova st. 2

 

Annotation: the paper deals with reflect the assessment of the Joint State Political Directorate in the Siberian region of the initial period of the activities of twenty-five-thousanders. They were sent by the Center to Siberia from Leningrad to help in the "socialist transformation" of the village. Although the campaign was implemented as part of the" patronage of the city over the village", it was an instrument of "breaking down" in relations between the industrial and agricultural worlds in the USSR. When they arrived in Siberia, the Leningrad proletarians were expected by the social war that had developed in the village at that time. Twenty-five-thousanders turned out to be a special example of the institution of commissioners in the Soviet system, being its "expendable" and simultaneously replenished and reproduced personnel resource.

Keywords: USSR, “Great Break”, industrialization, collectivization, social mobilization, conflicts, Siberia, Leningrad, village, twenty-five-thousanders.

 

 

XV съезд партии провозгласил курс на «коллективизацию» советской деревни. Стремительно индустриализирующейся промышленности была жизненно необходима таким же стремительным образом коллективизирующаяся деревня. Последняя выполнила роль ресурсной базы для первой.

Партия, с началом первой пятилетки, инициировала «социалистические преобразования», придав им форсированный, чрезвычайный и милитаристский характер. Реализовывались эти мероприятия при абсолютном игнорировании экономических законов - деревня оказалась жертвой волюнтаристских инициатив ЦК партии. Голод, «ножницы цен», невыполнимые налоговые обязательства, насильственное и принудительное объединение в колхозы, изъятие имущества для коллектива, мощный наплыв «комиссаров» из города, «ликвидация кулачества как класса», конфискация имущества, ссылки, применение «высшей меры социальной защиты» (расстрела) внесудебными органами - все это происходило в короткие сроки под лозунгами «социалистической реконструкции в деревне». В то время как цели таких «преобразований» непосредственно крестьянству оказывались чуждыми.

Публикуемый нами источник отражает деятельность одних из «комиссаров», направленных в деревню. Хотя в формальном смысле они не были «комиссарами» - так называли сельские жители всех приезжих из города с целью «помощи социалистическому строительству деревни». В данном случае, это были направленные в Сибирь ленинградские рабочие – двадцатипятитысячники, мобилизованные ЦК партии на ноябрьском пленуме в 1929 г. (на нем и была инициирована «сплошная коллективизация»).

Мобилизация рабочих-двадцапятитысячников предполагала отправку последних в помощь «социалистическому строительству» деревень Казахстана, Сибири, Северного края, Украины, Кавказа и ряда регионов европейской России. Миссия 25-тысячников в качестве «ударного» социально – мобилизационного кадрового ресурса, используемого в целях форсированной этатизации деревни, была выполнена в 1930–1931 гг. Она сопровождалась значительными потерями и издержками, понесенными самими рабочими (маргинализация одной части и незащищенность от последующих дискриминаций, чисток и репрессий другой, номенклатурной, части) [1].

Спешно начавшаяся после ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) вербовка проводилась профсоюзами промышленных предприятий под непосредственным руководством партийных организаций. Перед отправкой рабочие проходили двухнедельные курсы, в исключительных случаях продлевающиеся до 3-4 недель [2]. Таков был срок, достаточный по мнению лидеров партии, чтобы представители пролетариата стали квалифицированы для помощи в «колхозном строительстве». К ленинградцам предъявлялись жесткие требования – опыт общественной работы, производственный стаж, отсутствие «связей с деревней» и «пролетарское происхождение», готовность ехать на длительный срок в тяжелые условия, политическая «выдержанность» и «верность линии партии».

Мобилизация проходила имея не только добровольный характер, так как после жесткого отбора добровольцев оказался очевиден дефицит требуемого числа рабочих. Партийными и профсоюзными органами сверху давалась разверстка, в соответствии с которой они обязывались мобилизовать для работы в деревне определенное количество рабочих [3].

Мотивация мобилизованных рабочих не была однозначной, здесь можно выделить два разнонаправленных вектора – идеологические убеждения (преобладали в меньшей степени), с одной стороны, карьерные устремления, – с другой. В последнем случае данная кампания выполняла функцию канала социальной мобильности (чрезвычайно важная функция в условиях «закрытого» в плане социальной мобильности общества). Исполнение «задачи партии» двадцапятитысячником могло привести к продвижению его по карьерной лестнице (производственной и / или общественной), или же обратному движению по ней (что ожидало «дезертировавших» двадцатипятитысячников и других, не справившихся с «миссией партии» в деревне). Нередко участие в кампании могло напрямую угрожать здоровью и жизни рабочего.

Однако, не следует умалять идеологический фактор: последний, вкупе с рациональными и карьерными мотивациями, оказывал крайне деструктивное влияние на процесс взаимодействия ленинградцев с местным населением. Пропагандистское сопровождение кампании сформировало у двадцатипятитысячников своего рода «мессианский» статус – во-первых, они были мобилизованы ЦК, во-вторых, значительное влияние оказывал большевистский постулат о том, что только рабочее руководство могло повести деревню по намеченному партией пути «социалистических преобразований». Таким образом, двадцатипятитысячники в своих действиях позиционировали себя как непререкаемая сила, у них было убеждение о нахождении вне сферы компетенции местной власти и подотчетности лишь ЦК, что «развязывало» им руки.

Кампания по отправке двадцатипятитысячников в деревню реализовывалась вкупе с рядом объективных трудностей: короткие сроки для подготовки кампании, недостаточная профессиональная компетентность рабочих в новой для них организационно-управленческой сфере, не ликвидируемая форсированными курсами подготовки, недостаток продуктов питания и жилья на местах, неопределенность продолжительности данной мобилизации (был неясен срок ее действия, условия возвращения и пр. моменты).

В первых числах февраля 1930 г. в Сибирь прибыли 1766 [4] ленинградских рабочих. Большинство прибывших – рабочие молодого и среднего возраста, члены партии, кандидаты, комсомольцы. Советский агитпроп обещал ленинградским рабочим теплый прием в Сибири. Однако, вскоре после прибытия, приезжие оказались вовлечены в своего рода квазигражданскую [5] войну (на языке того времени – «в ожесточенную классовую борьбу»), развернувшуюся в деревне. Сотрудники спецслужб сообщали о возникавших практически повсеместно конфликтах между значительной массой сельского населения и приезжими рабочими, спектр которых варьировался – от угроз и оскорблений до убийств.

На ленинградских рабочих возлагались две взаимосвязанные функции – организационно-производственная и идеолого-политическая. Однако, отсутствие необходимых навыков и компетенций, опыта работы в сельскохозяйственной сфере, тяжелые природные условия предопределили крайне сложные условия для работы ленинградцев в сибирской деревне. Еще одной актуальной проблемой оставался вопрос легитимности работы двадцатипятитысячников. Ленинградцы, не будучи частью традиционного крестьянского мира, не обладали не только моральным авторитетом, но и материальными, финансовыми и другими видами ресурсов, необходимых для позитивных преобразований аграрного уклада, которого ожидала деревня от города/власти.

Такое положение предопределило высокую степень конфронтации в отношениях между приезжими рабочими и местным населением. Напомним, что деревня была расколота еще приезда двадцатипятитысячников (с января 1930 г. начались две самые масштабные и трагичные для деревни кампании по «сплошной коллективизации» и «ликвидации кулачества как класса»). Направленные в самое «пекло» разразившейся трагедии, двадцатипятитысячники, по прибытии, оказались в изоляции как «сверху», так и «снизу».

Конфронтация с крестьянством принимала различные формы – от словесных перебранок до физического насилия и убийств. Ленинградцы, несмотря на оптимистичные заявления большевистской пропаганды о «смычке города и деревни», оказались «чужими» для крестьянства. Причем, эта дихотомия носила не только классовый характер (город в целом для деревни представлялся в образе «паразита», поглощающего ее блага, но не дающего взаимен ничего, кроме новых «комиссаров»). Вызывала отчуждение принадлежность приезжих агентов власти к «России» (вся территория к западу от Сибири). Трудно говорить в таком случае об «успешной смычке пролетариата и крестьянства».

В немалой степени в конфликтном же ключе развивались отношения ленинградцев и с представителями власти на местном уровне. Последние видели в приезжих конкурентов на политическом и общественном поприще, а ленинградцы, в свою очередь, поначалу считали себя подконтрольными лишь ЦК партии. Единицам среди приезжих рабочих не была чужда эмпатия и способность критически мыслить – они, в соответствии с языком спецслужб, «шли за крестьянскими настроениями». Противоречие между действительностью и большевистской пропагандой приводило отдельных ленинградцев к смене поведенческой парадигмы – так агент власти превращался для нее в «чужого».

Волна насилия, захлестнувшая деревню с постановлениями ЦК ВКП(б) от 5 и 30 января 1930 г. [6], обеспечив первый и самый ожесточенный этап «сплошной коллективизации» весной снизила свои обороты – стали очевидны провалы «генеральной линии партии» в деревне. ЦК спешно стремился оправдаться [7], перекладывая ответственность за «перегибы» по вертикали власти ниже – порочная эстафета достигла, в конце концов, председателей сельсоветов, сопровождаясь неоднократными «чистками» всех уровней. Ознаменовался этот процесс массовыми выходами из колхозов, продемонстрировав крайнюю чуждость идей коммунистического строительства крестьянству. Отступление, однако, оказалось лишь временным – к концу весны маховик «социалистических преобразований» в деревне заработает снова, на этот раз уже без перебоев и, сломав долгое, но безнадежное сопротивление крестьянства приведет к масштабной этатизации советской деревни, уничтожению традиционного уклада и формированию «нового человека» сельского мира - колхозника.

Оказавшись в «пекле» социальной войны в деревне, ленинградцы вскоре были забыты как ЦК партии, так и пропагандой, еще недавно восхваляющей приезжих пролетариев. Не единичным стало явление «дезертирства» двадцатипятитысячников (редко легальными способами), «упаднические настроения» (нежелание работать, попытки или совершение суицида и пр.). «Нормой» среди них оказывались перманентное пьянство, драки, преступность, насилие. Хочется подчеркнуть, что такая анормальность поведения и образа жизни среди «посланцев партии» – следствие не только субъективных характеристик приезжих пролетариев или «происки кулачества» (универсальная причина всех проблем деревни по мнению спецслужб). Такое неблагополучие – маркер экстремальности социальной жизни всего раннесоветского общества в годы «Великого перелома».

Двадцатипятитысячники – характерный пример деятельности такого необходимого для жизнеспособности всей сталинской системы власти института, как уполномоченный. Уполномоченный выполнял важнейший функционал, необходимый для устойчивости системы, ее «расходным» и одновременно постоянно пополнявшимся и воспроизводившимся кадровым ресурсом. Между тем, секретарь ЦК ВКП (б) Л.М. Каганович, подводя итог кампании по отправке двадцатипятитысячников на XVI съезде партии летом 1930 г. оптимистично заявлял: «Многие считали, что 25-тысячники не сохранятся в деревне […] 25-тысячники — это организаторы деревни, которые сумеют организовать и воспитать для партии новых товарищей […] поднять этих новых людей, подымающихся снизу, и их воспитать» [8].

Публикуемая ниже докладная записка полпредства ОГПУ Сибирского края о деятельности прибывших в Сибирь ленинградских рабочих – двадцатипятитысячников отразила различные стороны первого периода их пребывания и адаптации к региональным условиям в феврале – апреле 1930 г. Сделанный в ней акцент на негативных событиях, связанных с настроениями, поведением и действиями посланцев Центра, очевидный для функционального назначения самого чекистского ведомства (информировать краевые органы о реальных конфликтах и «срывах» на местах), тем не менее, если сопоставлять приведенные в них сведения с другими партийными и советскими каналами информации о событиях в деревне, то докладная записка  в достаточной мере отражала экстремальные стороны «войны всех против всех» в ходе «массовой коллективизации». Чекисты достаточно отчетливо осознавали, что даже единичные, а не только групповые аномальные действия ленинградцев в сибирской деревне наносили значительный урон престижу и легитимности самой власти, не только местной и краевой, но и центральной, которую символизировали ее представители – двадцатипятитысячники.

Документ публикуется в соответствии с принятыми правилами научной публикации источников. Заголовок дан публикатором. Языковые погрешности, особенности орфографии и пунктуации документа передаются дословно. Воспроизведены сделанные в машинописи авторские подчеркивания важных мест. По поводу неточностей, исправлений и т. п. даются подстрочные примечания. Нечитаемый текст обозначен квадратными скобками и многоточием между них.

 

Докладная записка Информотдела ПП ОГПУ Сибкрая «о Ленинградских рабочих, командированных в Сибирь в счет 25000», направленная для ознакомления председателю Краевого совета профсоюзов

4 мая 1930 г.

О Ленинградских рабочих – колхозниках, командированных в Сибирь, в счет 25000

Состав Ленинградцев.

В первых числах февраля в Сибирь прибыло 1766 чел.: Ленинградских рабочих, из числа 25000 командированных по постановлению ЦК ВКП (б), главным образом на колхозную работу в деревню.

Подходящее большинство Ленинградцев, направленных в Сибирь, – рабочие крупной индустрии, - главным образом, - металлисты. (свыше 50 %) с большим производственным стажем.

В общем составе Ленинградцев – рабочих с производственным стажем до 10 лет – 48,8 %, и свыше 10 лет – 51,2 %: Средний производственный стаж – 13,7 года.

Количество беспартийных среди Ленинградцев – не превышало, к моменту прибытия в Сибирь, 10,15 % – остальные члены и кандидаты ВКП (б) и ВЛКСМ.

Данные о возрастном составе в основном также с положительной стороны характеризуют командированных в Сибирь ленинградцев, в возрасте от 23 до 40 лет – насчитывается 78 % Ленинградских рабочих и только 9,2 % падает на молодежь, в возрасте до 23 лет (162 чел.)

Необходимо отметить, что среди отдельных групп Ленинградцев, в самом начале приезда в Сибирь, – отмечались нездоровые настроения. Одна часть рабочих определенно недооценивала трудностей предстоящей работы, относилась к ним свысока, слишком полагалась на свои собственные силы («даешь», «мы им покажем», «научим») [1].

В общем составе Ленинградцев имелись также и такие, которые приехали в Сибирь, как на «прогулку». Желали набраться в Сибири новых впечатлений, рассчитывали «подкормиться Сибирским хлебом и маслом» [2], предполагали отдохнуть от производственной работы.

Следует также отметить наличие среди Ленинградцев людей – недостаточно устойчивых и подверженных в значительной степени пьянству.

Факты пьянства и дебоша Ленинградцев в пути следования к назначенным участкам отмечались на ст[анции]. ст[танции]. Омск и Новосибирск, а также в самом гор[оде]. Новосибирске.

Считаем необходимым подчеркнуть, что указанные выше ненормальности и нездоровые настроения, не могут быть отнесены ко всем Ленинградским рабочим в целом.

Прием Ленинградцев.

За исключением отдельных случаев, Ленинградским рабочим был оказан в Сибири хороший прием. Об этом говорят многочисленные постановления собраний Сибирских колхозников, организация встреч приезжих, подготовка помещений, питания и т. п. Кулацкая агитация о том, что «приезжают комиссары», «начальники», «новые помещики» и т.п., в силу достаточно проведенной подготовительной политической работы, – в значительной степени была преодолена и разбита.

Общая оценка деятельности.

Предварительные данные, за небольшой, сравнительно, промежуток времени, - в основном выявляют преобладание положительных моментов в работе и деятельности, командированных в Сибирь Ленинградских рабочих.

Но на-ряду с этим, имеющиеся в вашем распоряжении материалы, по ряду округов Сибкрая, – отмечают в отношении Ленинградцев и наличие целого ряда отрицательных моментов и нездоровых явлений следующего порядка.

Недоверие к руководству округа и крестьянские настроения.

Приехавшие в г. Рубцовск Ленинградцы произвели несколько обследований окружных организаций – учреждений. С целью проверки работы на местах, были также выезды Ленинградцев в деревню. Как в учреждениях города, так и в отдельных селах, Ленинградцами были обнаружены недостатки в работе вокруг проводимых мероприятий. В селах например, ими выявлены отдельные случаи раскулачивания средняков, бывших заслуженных партизан [3]; в сов. учреждениях: элементы бюрократизма, волокиты и засоренность аппарата чуждым элементом.

В процессе этих обследований, у отдельных Ленинградцев сложилось мнение, что в Рубцовском округе вообще неблагополучно и что во всем этом повинно, главным образом, окружное руководство, в частности Окружком ВКП(б), который, якобы, бездействует в части устранения всевозможных перегибов, искривлений массовой линии и злоупотреблений [4]. На одном из совещаний при ОКРИК’е а после обследования учреждений города, члены обследовательского штаба c и […], выступая говорили: «Окружком весь надо сменить, он покровительствует лицам, делающим злоупотребления уголовного и политического характера, надо срочно вызвать комиссию ЦК».

Очутившись впервые в деревне, в условиях ожесточенной классовой борьбы, в условиях необходимости максимального напряжения сил, твердости, выдержанности, при проведении мероприятий по ликвидации кулачества, как класса, посевкомпании, при наличии усиления а/с б деятельности кулачества, ряда перегибов и извращений классовой линии, отдельно ленинградцы пошли по течению крестьянских настроений. Так, например, еще во время нахождения в городе, после коротких выездов в деревню, при обнаружении случаев перегибов и извращений классовой линии, при наличии недовольства части бедноты и средняков, в связи с этим выявились панические настроения отдельных ленинградцев, производящих обследования, вроде того, что округ накануне восстания, что деревня стонет от проводимой политики кругом, что деревню совсем ободрали, что крестьяне сидят голодом и т. п., при чем все это ставилось в вину Окружному руководству, делались выводы, что Окружком искривил генеральную линию партии, что надо обязательно вызывать специальную комиссию ЦК (Ленинградцы ХАТАЛИН Ал[ексан]др, САЛИН Петр и ЗВОЛИН Федор).

Ни на чем не обоснованное недоверие к окружному руководству дошло до того, что отдельные Ленинградцы высказывались за создание в Окружном центре особого штаба Ленинградских рабочих, параллельно с другими Окружными организациями для гарантирования Ленинградцев от всяких неприятностей и для продвижения вопросов, которые будут ставить Ленинградцы [5].

Указанные настроения, ввиде недоверия к Окружным организациям, а также крестьянские настроения, в большей степени, проявились среди отдельных Ленинградцев, когда они перешли на непосредственную работу в колхозы и особенно за последнее время. Имеется ряд фактов, когда отдельные Ленинградцы, поддерживают безсемянные, безкормовые, безнадежные, в части увеличения посевной площади, настроения, переходящие в сугубо – иждивенческие настроения, переходящие в сугубо – иждивенческие настроения, и опять-таки с уклоном обвинения Окружных организаций, в частности Окружкома, в том, что, якобы, Окружком, подчиняясь кабинетным директивам ЦК, дает на места невыполнимые задания, план, что места окружными организациями обманываются, а отсюда, мол, всевозможные перегибы, искривления классовой линии и прочие недостатки в работе. Это положение особенно четко выявилось на совещании председателей коммун и секретарей ячеек в Курьинском районе 19 / III с[его]. г[ода]. по вопросу о посевной компании. На этом совещании были заслушаны доклады Председателей коммун и секретарей ячеек. На этом же совещании Ленинградец – Цитович говорил: «Семян у мужиков нет, потому что во время хлебозаготовок был преувеличен план». Он-же на слова Пред[седателя]. Окрколхозсоюза МОРОЗОВА: «Надо принять меры к недопущению падежа скота [6]» – бросил реплику: «Вы может дадите выход – снегом кормить скотину». Выступление ЦИТОВИЧА поддержал Ленинградский рабочий […] (Секретарь Ивановской ячейки ВКП (б)), который говорил: «Почему-то окружные организации не заботились два месяца тому назад о корме и семенах и мы теперь не можем заявить, что мы на поле выедем готовыми. У нас нет семян, потравы, все составленные планы идут на смарку. Всегда делают так – наобещают, а потом ничего не дают. Просто кругом обман». Вслед за ним говорил Ленинградский рабочий […], прикрепленный к коммуне «Новая жизнь» с[ела]. Таловки. «Нам нужно ставить вопрос перед верхами, чтобы они нас снабдили семенами, говорят, что семена будут давать только за деньги, а где мы возьмем денег, у мужика денег нет». Его поддержал Ленинградский рабочий БОЛЬШОВ из той-же коммуны, который говорил: «Наша коммуна из бедноты и если нам не дадут в кредит семена, денег и корм для скота, то никакого выхода не будет, а Окружные организации в этом не помогают. Мы уже писали в ЦК ВКП (б) письмо и просим выслать Правительственную комиссию, а тогда узнаем, кто прав, кто виноват с коллективизацией». На предложение Зав[едующего]. Окрторготделом СМИРНОВА об усилении работы с беднотой – ленинградец […], прикрепленный к «Парижской Коммуне», бросил реплику: «А ты работал? Поезжай, да поработай».

В с[еле]. Стара Барда, Старо-Бардинский р[айона]. Пред[седатель]коммуны Ленинградец ДРОЗДОВ бездействует, от руководства Ачин[ского]. Райкома партии оторвался, сам в Райком никогда не является несмотря на то, что последний находится в этом же селе. Связь с Райкомом ДРОЗДОВ «поддерживает» через своего заместителя, которому, при посылке его в Райком, обыкновенно пишет записку такого содержания: «Секретарю Райкома. Подателя сего, моего заместителя, прошу проинструктировать по таким-то вопросам».

Когда отдельные партийцы, состоящие в коммуне, указывают ДРОЗДОВУ на недопустимость подобного рода бюрократического отношения к работе и игнорирования авторитет Райкома, ДРОЗДОВ заявляет, что он командирован сюда Центральным Комитетом, что он в случае нападок, будет писать в ЦК и т.д.

Необходимо отметить, что коммуна, руководимая ДРОЗДОВЫМ, абсолютно не подготовлена к севу. Часть с[ельско]/хоз[яйственных]. […], сеялки, плуги и др., необходимых в первую очередь, до их пор не разобраны, часть из них не отремонтирована, семена, отпущенные коммуне по нарядам из Алтайского и […] районов [7], остались до сих пор не вывезенными. (ДРОЗДОВ постановлением Райкома с работы снимается с отдачей под суд).

Ленинградские рабочие того же округа – ФОМЕНКО – […] Директора МТС в и […] – Пред[седатель]. коммуны «Прогресс» – по адресу Рубцовского Окружкома заявляют: «Мы с ними иначе не можем разговаривать, как только крыть их матом».

Растерянность, паникерство, дезертирство с работы.

Со стороны некоторой части Ленинградцев, в связи с трудностями колхозной работы на селе – отмечаются проявления растерянности, паникерства и неудовлетворенности своим положением. Эти нездоровые настроения, усугубляемые в ряде случаев недостаточное удовлетворительными материально-бытовыми условиями (плохие квартирные условия в маломощных коммунах, недостаток продуктов питания, неполучение разницы в зарплате, узаконений декретом Совнаркома и пр.) – переходят у некоторых Ленинградцев в стремления явно демобилизационного порядка. На этой почве фиксируется ряд случаев дезертирства [8] Ленинградцев, подачи заявлений об откомандировании обратно на производство.

Показательными в этом отношении являются следующие факты:

23 марта с. г. командированными на колхозную работу в с[еле]. Устьяновское, Локтевского р[айона]., Рубцовского округа, тремя Ленинградскими рабочими, послан на имя Райкома ВКП (б) и Уполномоченного ОГПУ следующий запрос:

«Ввиду создавшегося положения на селе (имеется в виду массовый выход крестьян из колхозов, обусловленный в значительной степени рядом допущенных перегибов и искривлений, в частности и в отношении духовенства), ввиду проводимой активной деятельности духовенства – просим немедленно выезд Уполномоченного [9]  ОГПУ. В случае невыезда […] за состояние села не отвечаем.

В Ребрихинском районе, Барнаульского округа Ленинградским рабочим БРУСИЛОВЫМ послано в Москву, в адрес ЦК партии письмо, с просьбой об откомандировании обратно к месту прежней работы.

Председатель […] х[озяйст]ва Купинского р[айона]. – ГОЛУБЕВ – Ленинградский рабочий, открыто выражает недовольство посылкой на работу в Сибирь, заявляя: «В Сибирь меня послали насильно, всё равно уеду обратно».

Председатель Рождественского колхоза, Купинского р[айона]. – Ленинградский рабочий ШЕВЕЛЕВ, среди членов колхоза говорит: «Из колхозного строительства ничего не выйдет, сильно взялись жать крестьян, работа становится невозможной, отношение крестьян враждебное».

В Татарском районе, Омского окр[уга]. Ленинградский рабочий НИКОЛАЕВ, назначенный руководителем Колхоза заявил отказ от работы по мотивам: «Недовольство крестьян большое, при таком положении я работать не могу». НИКОЛАЕВ подал заявление об откомандировании его к прежнему месту работы – в Ленинград слесарем.

В дер[евне]. Барышево, Новосибирского р[айона]. Ленинградский рабочая ТРОС – председательница вновь организованной с/х артели, по мотивам нежелания работать на данной работе, а также вообще имела стремление вырваться из Сибири обратно к себе на производство в Ленинград – по собственной инициативе предложила членам артели взять обратно коллективизированный скот и затем, когда частью членов артели это предложение было проведено – объявила о роспуске артели. Остальная часть членов артели не согласилась с такими действиями ТРОС и заявила протест против распада колхоза. В результате, в артели было восстановлено прежнее положение. ТРОС – от работы в артели отстранена.

По Белоярскому р[айону]. Барнаульского окр[уга]. отмечается факт дезертирства 3-х Ленинградцев, назначенных в этот р[айо]н на колхозную работу (ИЛЬИН – […], […] - служащая Райколхозсоюза и ПОЛЕВОЙ – из коммуны «Пролетарий»). Условия жизни этих Ленинградцев имелись удовлетворительные, они были снабжены продуктами, имели квартиры, отношение населения и работников к ним не имело никаких дефектов. Однако, указанные выше Ленинградцы к работе относились халатно, часто разъезжали по району и в город к своим знакомым Ленинградцам.

Самоубийства и покушения на самоубийства Ленинградцев.
Как результат особенно ярко выраженных упаднических настроений – со стороны Ленинградцев, отмечается ряд самоубийств и покушений на самоубийство.

20 марта в д[еревне]. Изындаево, Берёзовского р[айона]., […] окр[уга]. Ленинградский рабочий…………….. г, мобилизованный на колхозную работу, покончил жизнь самоубийством.

В Назаровском районе того же округа, посредством отравления пытался покончить с собой Ленинградский рабочий АПРАКСИН. Последним до этого было заготовлено письмо следующего содержания: «Моей жизни конец. У меня один выход – либо справедливая защита, либо смерть. Это не наследство упадочного состояния моей психики, это протест, боль и страдания, беззакония и насилия. Травля идёт, приходится умирать. Умирая в этой проклатой обстановке, я завещаю честь и безчестие моей смерти. Пусть Советская общественность прольёт свет и на приезжающий Ленинградский пролетариат. АПРАКСИН И.П.»

В результате быстро принятых мер АПРАКСИН остался жив.

В с[еле]. Тундриха, Залесского р[айона]., Барнаульского окр[уга]. выстрелом из нагана пытался покончить с собой Пред[седатель]. коммуны ПЕТРАШЕВСКИЙ. В результате последний прострелил себе бок и лёгкое. Причина самоубийства – упадочное настроение.

В Алексеевском районе, Новосибирского окр[уга]., Ленинградский рабочий ВАСИЛЬЕВ А. А., член ВКП (б) - пытался покончить самоубийством, произведя выстрел в грудь. Свое самоубийство ВАСИЛЬЕВ объяснял отсутствием помощи со стороны Райкома партии в его работе, при чём говорил: «Зачем жить, когда кругом саботаж. Крестьянин в коллектив не идёт, что же ты с ним сделаешь, насильно – же не погонишь, а партия требует, чтобы коллективизировать, кругом недовольство властью, контр-революция, лучше не жить и не мучиться зря».

Антипартийные настроения.

На-ряду с этим некоторая часть Ленинградцев, не желая твёрдо бороться за преодоление трудностей, - заявляет о своем несогласии с политикой партии, считает проводимые мероприятия по деревне ошибочными, распространяет слухи о напряженном и неудовлетворительном настроении рабочих на заводах и фабриках Ленинграда.

Председатель коммуны «Прогресс», Рубцовского окр[уга]. – Ленинградец ГРЕЙМАН Г.П., 20 апреля с[его]. г[ода]. в клубе г[орода]. Рубцовка «12 лет Октября», в частной беседе говорил:

«Партия своей неправильной политикой в отношении крестьянства и в частности по вопросу о коллективизации, довела страну до полной разрухи. Оппозиция была права в своих установках [10]. Меня поневоле назначили Пред[седателем]. коммуны, я не имею никакого желания оставаться на этой работе… Коммуна всё равно развалится».

Ленинградец ФОМЕНКО – Зам[еститель]. Директора М.Т.С. Рубцовского окр[уга]., открыто заявляет о том, что после отпуска в Сибирь больше не поедет, что «нам при отъезде в Ленинград обещали золотые горы, а в действительности во всём обманули».

Выражая несогласие с проводимой политикой партии по крестьянскому вопросу, ФОМЕНКО также распространяет слухи о напряженном настроении рабочих в Ленинграде, о, якобы массовом выступлении рабочих и разгоне администрации одного из магазинов – за продажу товаров по повышенным ценам.

Пьянство, хулиганства и пр. нездоровые явления.

Пьянство среди ленинградцев является распространенным явлением, - пьянки нередко сопровождаются дебошами, скандалами и пр. безобразиями. Все это в весьма сильной степени дискредитирует Ленинградцев в глазах местного населения и вызывает массу кривотолков и недовольств со стороны последнего. Между тем, со стороны Ленинградцев, в отношении употребления спиртных напитков, проявляется чрезвычайно легкое отношение. Некоторые из числа Ленинградцев пьют по всякому удобному случаю. В Рубцовском округе фиксируется случай групповой попойки, по инициативе и под руководством Ленинградцев, по случаю перевода коммуны на устав с/х артели. В результате эта пьянка закончилась дебошем между Ленинградцами и участвующими в пьянке членами Правления Колхоза.

За последнее время случаи пьянства Ленинградцев учащаются.

Значительное количество случаев пьянства Ленинградцев и за период пребывания последних в Окружных центрах – в самом начале из приезда в Сибирь.

Факты:

В первой же день приезда среди Ленинградских рабочих в г[ород]. Камень, со стороны последних наблюдалось усиленное пьянство. Часть из них, будучи вечером в Каменском театре Дома Культуры, также выпивали и приставали к женщинам.

8 / II с[его]. г[ода]. в одном из притонов Уголрозыском было обнаружено 5 чел. Ленинградцев в обществе проституток, больных венерическими заболеваниями. Один из рабочих, проживающий в гостинице Окрдеткомиссии, несколько дней пьянствовал и не посещал организационных курсов заявляя: «Чего мне курсы, я итак знаю, что мне делать, а кто не знает – пусть ходит».

В связи с этим со стороны населения г[орода]. Камня наблюдались разговоры следующего содержания:

«Это разве рабочие, это пьяницы какие-то […] приехали. Вчера я видел, как четверых из них извозчик вез из Центроспирта пьяных и заплатили они ему не норму, а только 25 коп., а другому извозчику, который свез их в притон, они выбросили червонец»

(СУРКОВ – грузчик).

«Из приехавших Ленинградцев едва-ли будут коллективисты. Покупают коньяк, пьют, покупают духи и белье женам по 5 р. и пр.».

(ОРЛОВ – служащий […].

В с[еле]. Чаны Пред[седатель]. Колхоза Ленинградский рабочий ГАРУТКОВ, б/пд, систематически занимался пьянством (пропил сапоги), вымогал взятки, поощрял лишенцев [11]. В пьянство втягивал молодежь колхоза, в пьяном виде требовал: «Найдите мне девочку, я жениться хочу». Имел связь с проститутками и т. д. (В данное время ГАРУТКОВ с работы снят и предается суду).

В дер[евне]. […], Меньшиковского р[айона]., Ленинградский рабочий ЗРЕЛОВ Г. П. – Пред[седатель]. колхоза, во время религиозного праздника масленницы, совместно с группой колхозников, устроил на квартире местной учительницы […] – попойку с дебошем и развратом.

Недовольные поведением ЗРЕЛОВА – 7 членов колхоза подали заявления о выходе из колхоза. (ЗРЕЛОВ отозван в распоряжение Окружкома и привлекается к партийной ответственности).

16 / III в с[еле]. Медведском, Черепановского р[айона]., Новосибирского окр[уга]. Ленинградский рабочий ШАТАХИН – член ВКП (б), совместно с секретарем местной ячейки ЛЫСЬЕВЫМ – всю ночь пьянствовали и в результате передрались между собой. Данный факт на другой же день стал известен всему населению района. (Бюро Райкома вынесло выговор).

В повседневном пьянстве отмечается также и председатель Чановского Колхоза – Ленинградский рабочий, член ВКП (б), чем вызывает массовые недовольство среди колхозников. (сообщено Окружкому и Окр. ККе).

В с[еле]. Топольном (Солонеженский р[айон]. Ачинского окр[уг].) 7 / IV (религиозный праздник – благовещение), вся руководящая партийная головка занималась пьянкой, в том числе и председатель коммуны Ленинградец КРАСАВИН (чл. ВКП (б)). Надо отметить, что пьянка проводилась на глазах крестьянства, при чем в пьянке принимало участие несколько женщин (главным образом девушек), специально приглашенных компанией гуляк. На собрании колхозников, проводившимся после этой пьянки, один бедняк КРАСАВИНУ заявил: «Ты, тов[арищ]. КРАСАВИН, пьешь систематически, работы в коммуне не ведешь, у тебя нет никакого порядка. Ты сам ходишь в хорошей одежде, кушаешь мясо, масло, а мы, коммунары, сидим на одном хлебе».

Ряд других колхозников указывали на то, что руководители пропивают крестьянское добро, а власти никаких мер в отношении их не принимают.

с[еле]. Травны, Индерского р.[айона], Пред[седатель]. коммуны «Красный бедняк» - […] – ленинградский рабочий, систематически пьянствует, к работе относится халатно. Подготовительная работа к весеннему севу не ведется, часто выезжает в город и Райцентр, совершенно без дела.

В с[еле]. Крутологово, Коченевского р[айона]. Зам[еститель]. Пред[седателя]. Коммуны БАРАНОВ чл[ен]. ВКП (б), Ленинградский рабочий, растратил 200 руб. коммунальных денег, к работе относится халатно, по 4-5 дней не выходит на работу, часто выезжает в город без всяких надобностей. Коммунары видя это, заявляют: «Нам только дожить до весны, за весной мы все разойдемся, так жить нельзя, послали какого-то чиновника, которого в месяц раз и видишь в Правлении, а приди домой, так постоянно пьяный».

В с[еле]. Вахрушево того же района, Пред[седатель]. Совета Коммуны «Искра», […] – член ВКП (б) – Ленинградский рабочий, систематически пьянствует, грубо обращается с коммунарами, выталкивает из избы последних, ругая нецензурными словами. Связался с семьей кулака УСТИНОВА, с дочерью последнего завязал интимную связь, пьянствуя с последней. Коммунары и единоличники, видя это, несут разные кривотолки. РИБЕН, ругаясь с коммунаром ЗВАХАРЬЯНЦЕВЫМ в нетрезвом виде заявил: «Я Вас всех повывожу из коммуны, раз я приказываю, то ты должен делать, хоть в воду или огонь лезть, а иначе пуля в лоб, никаких разговоров быть не может». Аналогичных фактов грубого обращения несколько.

В Н[ижне]-Каргатском р[айоне]., Барабинского окр[уга]., вновь прибывшие Ленинградские рабочие КУЗНЕЦОВ Н. Д. и […] Рудольф (оба члены ВКП /б/), последний ранее работал в Ачинском округе Пред[седателем]. Коммуны, откуда был снят за пьянство с получением строгого выговора по партлинии [12]), сразу же по приезде учинил пьянку, пьянствовал всю ночь. Во время пьянки КУЗНЕЦОВ потерял 170 р., на почве чего открыл стрельбу из нагана в […] и в квартирную хозяйку ИВАНОВУ У., с которой вместе пьянствовали. В пьянке принимал участие инструктор Потребсоюза ГРОХ Антонина – б /п, которую ШИНКОВ, провожая домой, пытался изнасиловать. После двух дней усиленной пьянки, КУЗНЕЦОВ и ШИНКОВ, в пьяном виде, явились в квартиру Уполномоченного Окр[ужного]. Отдела ОГПУ (в отсутствие последнего) и заявили жене Уполномоченного: «Когда приедет Ваш муж, скажите, что Ленинградские рабочие запьянствовали». После этого явились в РК ВКП (б). В Райкоме вели себя (особенно ШИНКОВ) вызывающе и по хулигански, не стесняясь ни присутствующих, ни женщин.

Второй день пьянства указанных выше Ленинградцев совпал с приездом и встречей Московских рабочих [13]. На торжественном заседании во время приветствия от Р.К., одним крестьянином присутствующим на заседании была брошена реплика: «Посмотрим, как эти присланные рабочие, будут пить и стрелять. Вы их тоже приветствовали».

Пред[седатель]. Правления Чумаковского колхоза, Михайловского р[айо]на, Барабинского окр[уга]., Ленинградский рабочий, несмотря на то, что в колхозе царит бесхозяйственность, все время пьянствует. По этому поводу члены Чумаковского колхоза говорят: «Наградили нас Ленинградским добром, встречали, ждали помощи от них, а они только пьянкой занимаются. Гнать надо в шею их. Они только смуту творят. Из-за них только злишься и дело портишь».

В с[еле]. Токарево, Рубцовского окр[уга]. Ленинградский рабочий, совместно с членами РИК’аж, устроив пьянку с проститутками, в пьяном виде ходили по селу.

На ст[анции]. Поспелиха, 2 Ленинградца, один из которых секретарь ячейки ВКП (б) – коммуны «Источник» и второй завхоз этой - же коммуны, напившись до безсознания, валялись в грязи, подымая друг друга, в присутствии крестьян матерились, рекомендовали себя Ленинградцами и в результате ночь ночевали в каталажном помещении РАОз.

Перегибы при проведении мероприятий и пр. ненормальности.

Из остальных фактов неправильных действий отдельных Ленинградцев, заслуживают внимания следующие:

В с[еле]. Поспелиха, Рубцовского окр[уга]. Пред[седатель]. коммуны «Гигант», - Ленинградец КОШЕЛЕВ на общем собрании членов коммуны выступая с таким заявлением:

«Здесь я, товарищи, живу недолго, но уже узнал, что все Вы аспиды и идиоты и рассуждать по бедняцки-батрацки и по большевитски не можете».

Такое заявление привело в сильное возмущение присутствующих на собрании, имелись выкрики: «Раз мы все дураки и негодяи, то выходит нам здесь делать нечего, мы не нужны». Собрание было сорвано.

Пред[седатель]. Коммуны «Красный шквал», Чулымского р[айона]., Барнаульского окр[уга]. БОГДАНОВ – Ленинградский рабочий, член ВКП (б), из состава коммунаров организовал группу в 5 чел. и предпринял экспедицию по району, с чисто мародерскими целями. «Наша задача, говорил БОГДАНОВ, членам группы – «Итти в тайгу и искать у кулаков мясо, сено и вообще все, что найдется. Итти нужно, главным образом, на пасеки и Вы не должны говорить, кто Вы такие». БОГДАНОВ вооружил свою группу оружием, для чего раздобыл две 3-х лин[ейные]. винтовки, 1 винтовку […], 1 дробное оружие и один «Наган». 18 марта эта группа явилась на пасеку к кулаку КВАШИНУ, терроризировав его, произвела у него обыск и отобрала обнаруженный горох и хлеб. Кулак КВАШИН приял коммунаров за бандитов. В связи с такой «экспедицией» - по району усиленно стали распространяться слухи о появлении в районе банды.

Пред[седатель]. Коммуны с[ела]. Старо-Алейского, Змеиногорского р[айо]на, Рубцовского окр[уга]. – Ленинградцем КОСНАЧЕВЫМ, при проведении на селе коллективизации и раскулачивания – были допущены грубые перегибы и искривления классовой линии. Привлеченный к ответственности за допущенные неправильности – КОСНАЧЕВ угрожает сдачей билета и выходом из партии, о чем открыто заявляет.

В с[еле]. Волчиха, Славгородского округа, три работавших там Ленинградских рабочих: МАЦАТУЛОВ Карл, СОБОЛЕВ Дмитрий и САФРОНОВ 7-го марта с[его]. г[ода]., послали на имя Нач[альника]. РАО телеграмму, в которой сообщалось, что на их квартиру напала толпа крестьян, разбила в квартире стекла, изорвала и разбросала документы и книги, а затем выгнала самих рабочих из квартиры. Произведенным расследованием на месте, установлена провокационность посланной Ленинградцами телеграммы и полная необоснованность указанных в телеграмме фактов о, якобы, нападении толпы кр[естья]н на квартиру Ленинградцев, выбитии стекол, выгоне самих рабочих из квартиры и пр. В действительности же имел место мелкий факт простого хулиганства нескольких человек местной молодежи, на почве личных взаимоотношений с […] Ленинградцев. Последние посылкой указанной выше телеграммы имели в виду создать у соответствующих органов мнение о том, что подвергаются «преследованиям», а потому им необходимо для самообороны оружие [14], в котором до этого им отказывалось.

В с[еле]. Ребриха, Барнаульского окр[уга]. Пред[седатель]. Коммуны Ленинградец БУЛАВИН – член ВКП (б), сошелся с местной гражданкой АНДРЕЕВОЙ, прожив с ней 15 дней и заразив ее венерической болезней, предъявил ей развод. Когда дело дошло до суда, Райком взял его дело и предложил БУЛАВИНУ платить алименты АНДРЕЕВОЙ без суда, что тот и сделал. Поступок БУЛАВИНА попал в Стенгазету, по поводу чего последний поднял крик при собравшихся коммунарах: «Кто имел право обо мне писать, я привлеку за это к ответственности по ст[атье]. УК». Своим поведением БУЛАВИН подорвал свой авторитет.

Отсутствие помощи и внимательного отношения к Ленинградцам со стороны местных партийно-советских организаций.

Указанные выше нездоровые явления среди Ленинградцев, особенно моменты упадничества и паникерства последних, - в значительной степени объясняются слабой помощью и руководством, а также недостаточно чутким и внимательным отношением к Ленинградцам, - со стороны местных, партийных, советских, колхозных и профсоюзных организаций.

Необходимо констатировать, что в ряде мест и до настоящего времени – соответствующих условий для работы Ленинградцев не создано.

На проведенном в апреле месяце в Славгородском округе совещании Ленинградцев, выяснилось, что они вполне довольны оказанным приемом, но все в один голос заявляли об отсутствии товарищеской помощи Райкомов, РИК’ов, колхозов, партячеек, Сельсоветом («Нет руководства, никто не помогает»).

Отсутствие поддержки Ленинградцам в их работе и наличием целого ряда фактов неправильного их использования, далеко не исчерпываются те ненормальные условия, в которых приходится работать некоторым Ленинградцам. Отмечаются явления и более отрицательного порядка:

Секретарь парт[ийной]. ячейки коммуны «Новый быт», Исилькулского р[айона]., Омского окр[уга]. не только не поддерживает проводимых рабочим Ленинградцем мероприятий, направленных к […] поднятию производительности труда в коммуне, а наоборот всячески тормозит осуществление этих мероприятий, стараясь их сорвать. «Не знаю, как быть – начинают мне угрожать» говорит Ленинградец из этой коммуны. (Секретарь ячейки снимается с работы и привлекается к парт[ийной]. ответственности).

В Суховском Колхозе, Канского округа, - группа явных рвачей и замаскированных кулаков, проводила ничем не прикрытую травлю Ленинградца КИРИЛЛОВА. Ни парт[ийная]. ячейка, ни сельсовет, ни Рабочком – на это не обратили ни малейшего внимания (Принятыми по линии Райкома мерами – вопрос урегулирован. Виновные в травле привлечены к ответственности).

Безобразнейший случай отмечается по Минусинскому Совхозу «Овцевод», где находится на работе 15 чел. Ленинградцев. Там местные культработники «испугались», чтобы Ленинградские рабочие не явились их «конкурентами» в организации массовой культработы. Поводом к этому послужило то, что группа Ленинградских рабочих, взяла на себя инициативу постановки спектакля и проведения вечера 8 марта в Совхозовском клубе. Это крайне не понравилось Зав[едующему]. клубом, который «в отместку» организовал целый «поход» на Ленинградцев. Используя всевозможные сплетни, непроверенные слухи – был проведен вечер «Самодеятельности», На котором под видом инсценировок, частушек, песен, сцен и т. п., компрометировались, абсолютно ни в чем не запятнавшие себя Ленинградцы (виновные привлекаются к ответственности).

В Локтевском районе, Рубцовского окр[уга]., отдельные члены ячейки с[ела]. Локоть, по поводу приезда Ленинградцев на руководящую работу в колхозы, с неудовольствием высказывались:

«Вот приехали Ленинградцы, а разве мы сами здесь не справились – бы с работой, их посылают управлять нами, тогда как работа на половину уже провернута. Посмотрим, как они буду работать».

В ряде случаев некоторые организации, даже и при наличии имеющихся возможностей, не принимают достаточных мер к удовлетворению Ленинградцев, хотя бы сколько нибудь сносными условиями, как в отношении квартирного вопроса, так и продовольствия.

В данном случае особенно характерно привести следующий факт:

В с[еле]. Назарово прикрепленные для колхозной работы два Ленинградца ЯШИН и ЗАКАДИНСКИЙ – квартиры не имеют, с продовольствием испытывают большие затруднения. По этому поводу рабочий ЗАКАДИНСКИЙ в частной беседе говорил: «Нам обещали квартиру, а её до сих пор не дают, валяемся по палатам, совершенно негде что нибудь почитать. Два дня сидим без дров и без хлеба, хорошо, что один колхозник дал мне 1 булку, в кооперации хлеба нет, как дальше будет дело с хлебом – неизвестно, у крестьян хлеба трудно добыть. Сейчас пока обобществляем скот, а потом что будем делать – неизвестно. Плана никакого нет и работой нашей никто не руководит. Благодаря такой обстановке у нас отпадает всякое желание работать».

 

ПП ОГПУ ПО СКи                                                      (ЗАКОВСКИЙ [15])

НАЧ[альник]. СОУк                                                    (ГАРИН [16])

НАЧ[альник]. УЧОСОл                                                (ЛУПЕКИН [17])

НАЧ[альник].1 ОТД[еления].                                   (ХВАЛЕНСКИЙ [18])

 

- - - - - - - - - - - - - - -

 

Верно:Уполном[оченный]. Учосо  «подпись»                       (Павлов [19])

 

ГАНО. Ф. Р. – 627. Оп. 2а. Д. 15. Л. 220 – 235. Машинописная копия, заверенная уполномоченным УЧОСО ПП ОГПУ Сибкрая И. Н. Павловым.  Л. 220 – обложка документа, выполнена типографским способом. Вверху справа гриф «С[овершенно] секретно».  Вверху слева имеется делопроизводственная помета Крайсовпрофа с входящим номером «НВ XIV 230» и датой «6 / V / 1930». В центре обложки ручкой вписаны: тема докладной записки («о Ленинградских рабочих, командированных в Сибирь в счет 25000»), адресат («Пред. Крайпрофсовета»), исходящий № документа («24585») с датой  его отправления («4 мая» 1930 г.).

 

Комментарии

1. Такие настроения являлись частью мобилизационного механизма. Важно отметить, что пропагандистский угар изначально формировался центральными органами власти через официальные директивы и постановления высших партийных (ЦК ВКП (б)) и государственных (Колхозцентр СССР) органов, а также, непременно, посредством агитационно-пропагандистского материала (газеты, брошюры). В дальнейшем эти настроения распространялись «ниже» по «вертикали власти», их акторами становились месткомы партии и фабзавкомы, газеты конкретных предприятий и фабрик и т. д.

Участие в проводимой кампании преподносилось рабочим как их классовый долг, различными средствами пропаганды обществу внушался миф, что «только рабочее руководство может повести деревню по намеченному генеральной линией пути» (Подробнее об этом: Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Сибири (1929–1933 гг.) // Социальная мобилизация в сталинском обществе (конец 1920-х – 1930-е гг.) : Коллективная монография / Н.Б. Арнаутов, С.А. Красильников, И.С. Кузнецов, Д.Д. Миненков, Л.И. Пыстина, Л.И. Сосковец, А.Г. Тепляков, Н.Д. Троценко, С.Н. Ушакова, О.В. Шер; Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2013. С. 109–177).

2. Сибирь, особенно западная ее часть, являлась вторым по значимости (после Украины) продовольственным регионом в СССР. В условиях массового продовольственного и товарного дефицита, охватившего весь СССР с началом первой пятилетки «Великих социалистических преобразований», и карточного снабжения (введенного в начале 1929 г.), желание «подкормиться» в Сибири жителями северного промышленного города оказывалось вполне объяснимым. Подробнее о карточном снабжении и действующих для Москвы и Ленинграда нормах в 1929/30 г. здесь: Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг. М.: Изд-во МГОУ. 1993. С. 12 – 15.

3. Особое внимание к данной категории населения со стороны Советской власти обуславливалась двумя причинами. Первая: бывшие красные партизаны являлись социальной базой режима (стремительно сокращающейся в этот период), в то время как реализуемые мероприятия в деревне противоречили их интересам. Большинство из тех, кто в недавнем прошлом боролся за «власть советов» либо жил в деревне, либо был выходцем из нее. Но они оставались привилегированной группой сельского населения Вторая: для этой части сельских жителей не были характерны пассивные формы сопротивления, так называемый молчаливый протест. Социальная и политическая эмансипация, пройденная в годы Гражданской войны, обуславливала открытые формы сопротивления реализуемым мероприятий «сплошной коллективизации на селе», не исключающие и применения физического насилия.

4. Политика «перекладывания» ответственности за реализуемые мероприятия, а, главное, за их последствия, на региональные и местные органы партийной и советской власти – распространенная практика и необходимое условие каждой из кампаний «Великих преобразований» (Хлебозаготовки 1928 г., «Ликвидация кулачества как класса», «Сплошная коллективизация» и пр.). 

В публичном поле такая политика очевидна в статьях, выступлениях первых лиц государства на открытых и закрытых заседаниях (см.: Сталин И. В. «Головокружение от успехов» // Правда, № 60, 2 марта 1930 г.; он же: «Ответ товарищам колхозникам» // Правда, № 92, 8 апреля 1930 г.; Стенограмма заседания бюро Сибкрайкома ВКП (б) 8 апреля 1930 г. // Коллективизация сибирской деревни. Январь – май 1930 г.: Сборник документов. Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2009. С. 243 – 295. Выступление секретаря ЦК ВКП (б) Л. М. Кагановича на заседании бюро Сибкрайкома 8 апреля 1930 г. // Коллективизация сибирской деревни. Январь – май 1930 г.: Сборник документов. Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2009. С. 295 – 319.

5. Ленинградцы являлись уполномоченными ЦК партии. Уникальность института уполномоченных заключалась в его чрезвычайном, вненормативном, мобилизационном характере. Создание Особого штаба Ленинградских рабочих» в такой системе было априори невозможным – сами Ленинградцы не были постоянной составляющей системы в целом. Однако, это не означало отсутствия связи с двадцатипятитысячниками на местах -  в Крайкоме партии существовала обратная связь с ними и достаточно работающий механизм контроля и отслеживания их деятельности в период первых лет.

(Подробнее об этом: Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Сибири (1929–1933 гг.) // Социальная мобилизация в сталинском обществе (конец 1920-х – 1930-е гг.) : Коллективная монография / Н.Б. Арнаутов, С.А. Красильников, И.С. Кузнецов, Д.Д. Миненков, Л.И. Пыстина, Л.И. Сосковец, А.Г. Тепляков, Н.Д. Троценко, С.Н. Ушакова, О.В. Шер; Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2013. С. 109 – 177.

6. Первый этап «Сплошной коллективизации» стал триггером для такого необратимого и катастрофического явления как массовый убой скота в деревне. Данная реакция крестьян свидетельствовала об абсолютной чуждости идее коммунистического существования и весьма сильном чувстве собственности (вопреки большевистской идеологии). Насильственное и форсированное строительство колхозов предопределяло реакцию сельского населения – уничтожить / избавиться от всего имущества, исключить возможность передачи последнего в колхоз. Таким образом, вполне рациональное чувство собственности приобретало нерациональные характеристики, когда для собственника оказывалось предпочтительнее уничтожение имущества, нежели передача его в «коллективное пользование».

Для «реконструирующейся» деревни массовый убой (а затем и падеж из-за отсутствия корма) скота являлся катастрофой, так как скот в деревне выполнял функции как частично тягловой силы, так и продовольственную (поставки мясомолочной продукции). В своей  речи на совещании секретарей окружкомов и обкомов ВКП (б) при Сибкрайкоме по вопросам подготовки к весенней сельскохозяйственной кампании и коллективизации 30-31 января 1930 г. секретарь Крайкома партии Р. И. Эйхе отмечал: «Мы констатируем, что у нас имеется большой процент уменьшения стада, <…> забой около 20 %, <…> а может быть и больше. <…> Задача здесь такова: всеми путями, всеми возможностями добиваться, чтобы скот не резали, за злостный убой скота беспощадно карать, за истребление птицы – карать, <…> но вместе с тем, <…> выкачивать уже зарезанное мясо из деревни». Полный текст см.: Стенограмма совещания секретарей окружкомов и обкомов ВКП (б) при Сибкрайкоме по вопросам подготовки к весенней сельскохозяйственной кампании и коллективизации 30-31 января 1930 г. // Коллективизация сибирской деревни. Январь – май 1930 г.: Сборник документов. Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2009. С. 17 – 182.

7. Отпуск по нарядам» семян являлся типичным примером функционирования такого явления как «круговая порука». Южные округа Сибирского края, с огромным трудом справляющиеся со спускаемыми планами «весенней сельскохозяйственной кампании», оказывались обязанными безвозмездно высылать часть заготовленных семян для других округов, оказавшихся в менее благополучном положении. Такая практика вызывала конфликты между округами и внутри руководства округов, так как семенной вопрос в условиях сельскохозяйственной катастрофы оказывался жизненно важным как для деревни, так и для города – активного потребителя сельскохозяйственной продукции (подробнее об этом: Стенограмма заседания бюро Сибкрайкома ВКП (б) от 8 апреля 1930 г. // Коллективизация сибирской деревни. Январь – май 1930 г.: Сборник документов. Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2009. С. 243 – 295).

8. «Дезертирство» - то есть бегство с места прибытия и работы в Сибири , оказывалось естественной реакцией части  Ленинградцев после  их приезда в регион . Как отмечает Н. Д Троценко, отток рабочих из деревни уже начался уже весной 1930 г. (Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Сибири (1929–1933 гг.) // Социальная мобилизация в сталинском обществе (конец 1920-х – 1930-е гг.) : Коллективная монография / Н.Б. Арнаутов, С.А. Красильников, И.С. Кузнецов, Д.Д. Миненков, Л.И. Пыстина, Л.И. Сосковец, А.Г. Тепляков, Н.Д. Троценко, С.Н. Ушакова, О.В. Шер; Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2013. С. 126). Объективные трудности работы в деревне, с которыми столкнулись пролетарии в условиях социальной войны, развернувшейся в деревне, неподготовленности в административно-хозяйственном смысле, многочисленные конфликты и столкновения, и ряд других трудностей являлись причиной бегства. Срок кампании не оговаривался, регламент возвращения – тоже (по крайней мере, в первые месяцы после прибытия). Чтобы избежать социального остракизма, формальных и не формальных санкций за провал «миссии партии» Ленинградцы пытались обосновать необходимость возвращения (семейные обстоятельства, собственная некомпетентность, экстренная необходимость нахождения на производстве, срочно возникшее желание «обучаться производству в университете» и пр.). В случае невозможности реализации «легального» пути – Ленинградцы прибегали к более радикальным способам – самовольному роспуску самостоятельно созданных коллективов, затем – к реальному бегству. Этим они обрекали себя на лишение карьерных возможностей, социальный остракизм, а, нередко, к разного рода реальным и более серьезным санкциям.

9. Уполномоченный любой структуры (государственной, партийной, охранительной) являлся институтом чрезвычайного, вненормативного, внеинстиуционального характера, работа его носила временный характер, зачастую не имела конкретно регламентированные функции. Уполномоченный ОГПУ, как правило районный уполномоченный, командировался на место событий в случае явлений, носящих «антисоветский», стихийный, массовый, уголовный характер, обладал чрезвычайными полномочиями ускоренного судопроизводства.

10. Имеются ввиду «установки» «правой оппозиции», возникшей после перехода к «социалистической реконструкции сельского хозяйства» (1929 г.). Если Сталин и его сподвижники поддерживали тезисы недавно разгромленной левой оппозиции в необходимости «чрезвычайных мер» в «борьбе с кулаком», то сторонники Бухарина, затем Рыкова и Томского выступали против форсирования «классовой борьбы» и «ликвидации кулачества как класса», настаивая на политике определенных уступок экономическим и социальным интересам зажиточной группы крестьянства, формировавшейся прежде всего из середняков.

11. Лишенцы – граждане, лишенные избирательных прав в 1918 —1936 годы согласно Конституциям РСФСР 1918 и 1925 годов. Однако, за бюрократической формулировкой их статуса оказывалась реальная трагедия. Само лишение избирательных прав в недемократической системе не представляло серьезных следствий для человека, но являлось негласным маркером, стигматизирующим его обладателя в «социалистическом государстве». Принадлежность к данной категории предполагала в случае «ликвидации» очередной неугодной категории населения попадание лишенца в соответствующую разнарядку.

12. Санкции, применяемые к активистам режима, зависели от принадлежности последнего к партии (а также от партийного стажа), занимаемой должности, затем – от тяжести проступка или преступления. К тому же, дефицит кадров и ресурсозатратность (в т. ч. и человеческие ресурсы) кампаний предопределяло некоторую лояльность органов власти к ряду проступков, в том числе на почве пьянства представителей  «авангарда пролетариата» из Ленинграда, если они не приобретали широкий социальный резонанс.

13. Кампания по мобилизации 25-тысячников для работы в деревне (в данном случае из Ленинграда) по времени почти совпала с другой кадровой мобилизационной кампанией, проведенной для укрепления кадров советского аппарата на местах, символом которой выступали московские рабочие.

14. Право на ношение оружия в условиях «ожесточенной классовой борьбы» приобретало характер жизненной важности. Приезжие Ленинградцы оказывались в крайне шатком положении – при отъезде рабочих не вооружали, т.к. они не были функционерами с правом приобретения и ношения оружия. Но по приезде они оказались в экстремальных условиях – при должностях, но без оружия.

В сельской местности право на ношение и использование оружия (револьверы, прежде всего) имели находившиеся на службе, в то время как приехавшие рабочие не все и не сразу получали подобный статус. Стоит отметить и тот факт, что у части крестьян осталось оружие со времен Гражданской войны, что еще более усиливало опасность для приезжих.

15. ЗАКОВСКИЙ (Штубис) Леонид Михайлович (Генрих Эрнестович) (1894, усадьба Рудбаржи Курляндской губ. – 29.8.1938, Москва). Комиссар ГБ 1 ранга (26.11.1935). Чл. компартии с 1913. В ВЧК-ОГПУ-НКВД с 1.1.1918. С 6.2.1926 полпред ПП ОГПУ Сибкрая, нач. Особотдела ОГПУ СибВО; с 30.7.1930 по 10.4.1932 полпред ПП ОГПУ ЗСК, сдал дела 26-28 апр. 1932. С 5.4.1938 чл. коллегии НКВД СССР. С дек. 1937 депутат Совета Союза ВС СССР. Арестован 29.4.1938, осуждён 29.8.1938 ВК ВС СССР за участие в заговорщицкой деятельности по ст. 58-6-8-11 УК к ВМН. Расстрелян. При пересмотре дела в янв. 1987 не реабилитирован в связи с активным участием в репрессиях.

Здесь и далее приведены  биограммы сотрудников ПП ОГПУ, составленные А. Г. Тепляковым. См.:  Социально – трудовые отношения и конфликты  в сибирской провинции (1922 – 1933 гг.). Выпуск 2 (1929 – 1931 : сборник документов и материалов) / сост: О. В. Выдрина, С. А. Красильников, Л. И. Пыстина, А. А. Рассказимов, И. В. Самарин, О. В. Серегин. Новосибирск. 2020. С. 594 – 597.

16. ГАРИН (Жебенев) Владимир (Иван) Николаевич (1896 – 4.2.1940). Ст. майор ГБ (29.11.1935). Чл. компартии с февр. 1919. Уроженец Харькова, из семьи священника, служащий-чертёжник, украинец, образование среднее. С февр. 1929 зам. ПП ОГПУ Сибкрая, в нач. 1930 возглавлял опергруппу, занимавшуюся подавлением крестьянских мятежей в Ойротии. С сент. 1930 зам. ПП ОГПУ ВСК. Делегат ХVII съезда ВКП(б). С 13.12.1936 зам. нач. УНКВД по Ленинградской обл., чл. тройки УНКВД. С 2.6.1938 (прибыл 16.6.1938) по 30.12.1939 нач. Сорокского ж.-д. ИТЛ НКВД (г. Беломорск). 17.4.1940 искл. из списков личного состава НКВД как умерший. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

17. ЛУПЕКИН (Новиков) Герман Антонович (30.4.1901 – 28.1.1940, Москва). Ст. майор ГБ. Чл. компартии с янв. 1921. С 13.7.1928 по 16.8.1930 нач. ИНФО-УЧОСО ПП ОГПУ Сибкрая. С 1.4.1931 по 15.6.1932 нач. СПО ПП ОГПУ ЗСК, зам. ПП (май 1930), врид зам. ПП ОГПУ ЗСК (на нояб. 1931). С 25.6.1932 нач. СПО ПП ОГПУ по БССР, с 4.2.1933 одновременно нач. ЭКО ПП ОГПУ по БССР. С 28.6.1934 отозван в НКВД СССР. С 31.7.1934 зам. нач. УНКВД по Курской обл., с 10.2.1935 нач. СПО УНКВД по Ленинградской обл. С 1.1.1937 откомандирован в НКВД СССР. С 23.1.1937 нач. УНКВД (с 15.3.1937 наркомвнудел) Башкирской АССР, с 1.4.1937 нач. УНКВД по ВСК – Иркутской обл. С 10.1.1938 откомандирован в НКВД СССР. С 31.1.1938 нач. УНКВД по Ростовской обл., 15.9.1938 откомандирован в НКВД СССР. Арестован 1938, ВК ВС СССР 28.1.1940 осуждён к ВМН. Расстрелян. Не реабилитирован.

18. ХВАЛЕНСКИЙ Александр Иванович (1895 - ?). Чл. компартии с сент. 1918 по окт. 1921 и канд. с сент. 1924; впоследствии восст-н в чл. ВКП(б). Русский, образование среднее (6 кл. духовной семинарии). С 1918 в ЧК-НКВД (с перерывом). На авг. 1929 – окт. 1930 нач. 1 отделения (на 5.5.1930 – 13.12.1930 врид нач. и нач. 2 отделения) УЧОСО-ИНФО ПП ОГПУ Сибкрая-ЗСК. На июнь 1931 нач. оперативно-розыскного отдела ЗСКУМ, на 1932 – июль 1933 зам. нач. и нач. Оперода ЗСКУМ ПП ОГПУ ЗСК; 20.12.1932 «за преданность делу пролетарской революции» был награждён пистолетом Коровина. Уволен не позднее 1935. 

19. ПАВЛОВ Иван Николаевич (1896, Вятская губерния – 2.6.1939, Новосибирск). Чл. компартии с февр. 1920 (исключался в 1929, 1934, 1936 и 1938). Из семьи священника, мариец (в др. анкете – русский), образование высшее, знал англ. язык. С авг. 1918 и до конца 1919 служил в армии Колчака. С марта 1922 в ГПУ-НКВД. С нояб. 1928 по янв. 1934 работник ИНФО-УЧОСО-СПО ПП ОГПУ Сибкрая-ЗСК: уполн., опер. и врид нач. 1-го отделения (на май 1930), нач. 1 отделения ИНФО (на дек. 1930 – февр. 1931), опер СПО ПП (на апр. 1933).  С авг. 1937 – секретарь управления РКМ УНКВД ЗСК, затем нач. отделения ОБХСС УРКМ УНКВД ЗСК-НСО. Арестован 5.4.1938 как враг народа, ВТ ЗСО ПВВ НКВД 26-28.2.1939 по ст. 58-1а-2-8-11 УК был приговорён к ВМН. Расстрелян. Реабилитирован ВК ВС СССР 6.7.1957. 

Список литературы

1. Троценко Н.Д. Двадцатипятитысячники в Сибири (1929–1933 гг.) // Социальная мобилизация в сталинском обществе (конец 1920-х – 1930-е гг.): Коллективная монография / Н.Б. Арнаутов, С.А. Красильников, И.С. Кузнецов, Д.Д. Миненков, Л.И. Пыстина, Л.И. Сосковец, А.Г. Тепляков, Н.Д. Троценко, С.Н. Ушакова, О.В. Шер; Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2013. С. 109 – 177.

2. Виола Л. Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления. М.: РОССПЭН, 2010. 366 с.

 

References

1. Trotsenko N. D. Twenty-five-thousanders in Siberia (1929-1933).) // Social mobilization in Stalinist society (late 1920s-1930s).): Collective monograph / N. B. Arnautov, S. A. Krasilnikov, I. S. Kuznetsov, D. D. Minenkov, L. I. Pystina, L. I. Soskovets, A. G. Teplyakov, N. D. Trotsenko, S. N. Ushakova, O. V. Sher; Novosibirsk. Univ. - Novosibirsk, 2013. P. 109-177.

2. Peasant Rebels under Stalin: Collectivization and the Culture of Peasant Resistance. By Lynne Viola. New York: Oxford University Press, 1996. Pp. xii, 312.